9
13 декабря 1864 года умерла жена Плещеева. Это было тяжелым ударом для поэта. К этому присоединилось вскоре ощущение невыносимости тяжелого гнета реакции и нищеты.
Закрытие в 1866 году «Современника» и «Русского слова» оставило без литературной работы группу демократических писателей, и в их числе Плещеева. Мучительно воспринял поэт разгром демократических сил.
В 1872 году Плещеев переезжает с тремя детьми в Петербург и становится секретарем «Отечественных записок», ведая там кроме того литературным отделом. Здесь он сразу же оказался в дружеской обстановке, среди единомышленников. В кружке «Отечественных записок» Плещеев чувствует себя нужным и приметным человеком. В этом журнале он проработал до его закрытия в 1884 году. Вместе с В. С. Курочкиным, А. М. Скабичевским, Н. А. Демертом он стал сотрудником «Биржевых ведомостей», газеты, в которой Некрасов мечтал негласно «проводить взгляды» «Отечественных записок».
В 1884 году Плещеев после закрытия «Отечественных записок» переходит в «Северный вестник» и заведует в нем литературным отделом. В этом журнале он резко сталкивается с народнической группой редакции, и в первую очередь с Н. К. Михайловским. Поэт защищает от народнической критики Чехова (особенно его «Степь») и Гаршина.
Только в последние годы жизни (1890—1893) Плещеев, получив огромное наследство, короткий срок отдыхал от многолетней суровой борьбы за существование. 26 сентября 1893 года после тяжелой болезни писатель умер в Париже.
Значение Плещеева в истории демократической поэзии во многом превосходит размеры его таланта. 40-летний юбилей деятельности поэта в январе 1886 года явился его подлинным торжеством. С сочувствием отнеслись к этому празднованию старые соратники-петрашевцы. Н. С. Кашкин писал поэту 12 апреля 1886 года, что он следил за юбилеем «с искренней радостью и живым сочувствием» (ЦГТМ). Еще более горячо его приветствует молодое поколение революционеров: в январе того же года народоволец, подписавшийся «редактором «Отголосков»" (то есть подпольного сборника 1886 года «Отголоски революции»), горячо поздравляет Плещеева с юбилеем, называет его своим учителем («мой учитель») и говорит о значении его поэзии в революционном движении. {ЦГИМ, фонд Плещеева.}
Передовые круги не только России, но и Украины, Польши, Чехословакии, Болгарии с искренним уважением относились к творчеству Плещеева. Они видели в нем, прежде всего, политического поэта, борца за демократию и социализм. Родоначальник новой болгарской литературы Петко Славейков в 1866 году переводит «Вперед! без страха и сомненья…» и делает его гимном болгарских революционеров. {П. Русакиев. П. Р. Славейков и русската литература. София, 1956, стр. 273.} Чешский революционный демократ Эмануэль Вавра называет Плещеева, Шевченко, Огарева, Михайлова в числе «заслуженнейших, талантливейших, действительную цену» имеющих славянских поэтов. {Cesti radikalni demokrate о literature. Praha, 1954, str. 203.} Великий болгарский революционер Любен Каравелов в сербском прогрессивном журнале «Матица» в 1868 году ставил Плещеева в ряд крупнейших поэтов и писал, что стихотворения, двигающие «вперед народ», должны прежде всего быть «гуманистичны, правдивы и разумны, каковы стихотворения английских поэтов Бернса, Томаса Мура и Байрона, каковы стихотворения Беранже и отчасти Барбье, каковы русские поэты М. Михайлов, Плещеев и стихотворения украинца Тараса Шевченко». {«Публицистика на Любен Каравелов (1860—1869)». София, 1957, стр. 486. Даем в переводе с болгарского языка.} Это — одно из многих свидетельств восторженного отношения современников к поэту-демократу. Знаменательна высокая оценка, данная Плещееву в 1893 году борцом за реализм в словенской литературе Франа Целестина. {См. «Из истории русско-славянских литературных связей XIX в.». М.—Л., 1963, стр. 267.}
Первые переводы на украинский язык стихотворений Плещеева появляются в 1871 году. С 1895 года его переводчиком стал замечательный поэт-революционер П. А. Грабовский. Гениальный украинский революционный демократ И. Франко писал о Плещееве, что он «достойно занимает место в плеяде самых выдающихся писателей в русской литературе 40-х годов…». {I. Я. Франко. Твори в двадцяти томах, т. 18. Киiв, 1955, стр. 69. Ср. П. Грабовский. Избранное. М., 1952, стр. 313.}
Мотивы, образы, ритмы Плещеева мы встречаем у Якубовича, Надсона, раннего Минского, Сурикова, поэтов-народовольцев. В течение сорока лет Плещеев оставался живым олицетворением передовой, демократической поэзии. Он пережил всех своих современников и для молодежи 80-х годов был живым воплощением революционных традиций.
Несомненно влияние Плещеева на стихотворения Добролюбова 1856—1861 годов. В глубоко искренней и эмоциональной лирике Добролюбова, своеобразной исповеди революционера, используются не только некрасовские интонации, но и мотивы поэзии Плещеева. «Когда к нам светлый луч познаний сквозь мрак невежества проник», «поборник лжи и мрака» и тому подобные символы-образы прямо восходят к ранней поэзии Плещеева.
Самое значительное и ясно ощутимое влияние оказала политическая лирика Плещеева на вольную русскую поэзию второй половины XIX века. В стихотворениях Н. А. Морозова, А. А. Ольхина, П. Ф. Якубовича, В. Г. Богораза и др. непрестанно повторяются интонации и мотивы, символы и аллегории Плещеева.
Прямым пересказом Плещеева были стихотворения Г. А. Мачтета «Последнее прости!», Ф. Волховского «Друзьям» с цитатами из Плещеева («он честный был боец», «а чувство братства и справедливость говорит»). Стихотворение С. Синегуба «К бюсту Белинского» заимствует ряд строк из «Я тихо шел по улице безлюдной…». {См. «Вольная русская поэзия второй половины XIX в.», «Библиотека поэта», Большая серия. Л., 1959, стр. 259, 284, 305, 307, 311 и др.}
Традиции гражданской лирики Плещеева получили развитие у поэтов пролетарской революции. Знаменательно, что в 1897 году одна из первых социал-демократических организаций, «Южно-русский рабочий союз», начала листовку переделанными стихами Плещеева:
Вперед! без страха и сомненья,
На подвиг доблестный, друзья!
Давно уж жаждет единенья
Рабочих дружная семья… {*}
Листовка рабочих-марксистов символизирует историческую связь Плещеева с революционной поэзией рабочего класса.
Даже в годы реакции, в эпоху кризиса русской поэзии, когда усилилась деятельность поэтов «чистого искусства», поэзия Плещеева, отличающаяся высокой гражданственностью безукоризненной чистотой истинно русского языка и песенным звучанием стиха, оказывает сильное влияние на молодых поэтов. В конце его жизни наиболее ярким его последователем среди поэтической молодежи был Надсон. Протест Надсона против насилия, дикого «царства Ваала», прославление «праведной крови падших бойцов» сближали его с Плещеевым. От последнего идет и надсоновская лирика размышлений с ее дидактизмом, пейзажем-аллегорией и образами-символами. Но вместе с тем Плещееву было чуждо чувство крайнего отчаяния, бессилия и обреченности, ставшее доминирующим эмоциональным тоном стихов Надсона.
Влияние Плещеева на поэзию второй половины XIX века не ограничивается только его оригинальными стихами. Переводы Плещеева — органическая часть его наследия. Уже поэты-петрашевцы весьма серьезно относились к переводам. Поиски новых путей в русской поэзии привели Дурова, Плещеева, Пальма к освоению традиций, жанров и поэтических идей революционной и социалистической поэзии Запада (Гейне, Беранже, Барбье).
В истории русской демократической поэзии XIX столетия переводы играли своеобразную и весьма существенную роль. Достаточно вспомнить переводы М. Л. Михайлова, Д. Д. Минаева, В. С. Курочкина и др., чтобы ясно представить общественно-литературную роль переводной поэзии и в 40-е, и в 60-е, и в более поздние годы. В истории демократических переводов немалое место занимает Плещеев. Он переводил не только стихи, но и научную и художественную прозу (таковы его переводы «Красного и Черного» Стендаля, романов Жорж Занд, «Жака» А. Доде).
мастеров стихотворного перевода. Журнал «Время» писал: «По нашему крайнему убеждению, Плещеев в переводах еще более поэт, чем в оригиналах». Здесь же было метко замечено, что «в иностранных авторах он ищет прежде всего своей мысли и берет свое добро, где бы оно ни было…». К этому следует добавить, что такой великолепный знаток перевода, как Михайлов, в своей рецензии 1861 года дал высокую оценку большинству переводов Плещеева.
Сам Плещеев почти не делал различия между переводами и оригинальными стихотворениями. К тому же он часто пользовался переводом как средством пропаганды наиболее важных для данного периода идей.
Отличный знаток западноевропейских языков и литератур, Плещеев обращался прежде всего к демократическим поэтам, в стихах которых он находил созвучные русской литературе темы и мотивы. Гейне, Байрон, Мур, Гете, Фрейлиграт, шотландские поэты, Арани и Петефи, Шевченко и Сырокомля интересуют его как певца гражданских и демократических идей. Недаром в письме к Маркович от 10 декабря 1870 года он роняет такое характерное замечание: «Я предпочитаю переводить тех поэтов, у которых общечеловеческий элемент берет верх над народным, — у которых культура сказывается!» Это следует понимать не как противопоставление народного общечеловеческому, а как противопоставление национальной ограниченности пафосу больших социальных идей. Более того, Плещеев даже у поэтов с консервативно-романтической тенденцией избирает стихи с демократической окраской. Так, в переводах из Теннисона он подчеркивает сочувствие к «борцу за честное дело» («Погребальная песня»), к народу («Королева мая»); у Соути переводит ранние стихи «Бленгеймский бой» и «Жалобы бедняков» и т. д. Его сочувствие к народу нашло выражение в переводах с польского цикла песен о крестьянской жизни и доле, с украинского — стихотворений Шевченко. Несомненной удачей является перевод поэмы Шевченко «Работница», получивший высокую оценку Тургенева.
Большую часть переводов Плещеева составляют переводы с немецкого и французского Особенно обширен выбор немецких поэтов, свидетельствующий о необыкновенной начитанности Плещеева в немецкой литературе его времени. Многие из его переводов, несмотря на специфические вольности, до сих пор являются образцовыми (например, из Гете, Гейне, Рюккерта, Фрейлиграта и др.).
Выбор стихотворений для перевода диктовался прежде всего демократическими и политическими задачами. Почти большая часть переводов объединяется единой темой — протестом против всех возможных видов угнетения (национального в особенности) и призывом к борьбе за свободу. Таковы его «Доктрина» Гейне, «Из ирландских мелодий» Мура, «Все люди — братья» Николля, «Сон» Шевченко.
свободно переделывал, сокращал или увеличивал то или другое стихотворение иностранного поэта, превращая его в рассказ о самом себе. Так, переводя из Роберта Прутца «Смотрел ли ты на Альпы в час заката…», Плещеев превращает сонет Прутца в стихотворение, состоящее из трех четверостиший, а его же стихотворение «Поэту» переведено типичными для поэтической символики Плещеева образами («сей, поэт, в сердца людские вечной правды семена», «кто сквозь тьму провидел свет» и т. д.).
Большое стихотворение Сырокомли «Пахарь к жаворонку» («Oracz do skowronku», 1851), состоящее из двух частей, он под произвольным названием «Птичка» пересказывает в своеобразном сокращении (в оригинале 24 строки, в переводе — 18). При этом он вносит характерные изменения, начисто убирая все религиозные элементы. У Сырокомли — жаворонок «счастливый и веселый… летит в небо, чтобы с ангелами петь <богу>: осанна!» и «твоею песнею утешается господь бог и радуется небо». Все это заменяется прямо противоположным: «Полетит она к лазурным небесам И, что видит в селах, всё расскажет там. Скажет птичка богу, что бедняк страдает…» и т. д. Изменяются далее и строки, где Сырокомля говорит о жаворонке: «Летишь в небо, помолись же за пахаря… говори, что, кружась над селом, видел нашу беду…» Вместо «помолись за нас» у Плещеева появляется: расскажи о нашей беде!
Для свободной интерпретации оригинала характерны и переводы из Гейне. В них Плещеев вносит много своих мотивов, широко используя достижения русской поэзии, в том числе Некрасова (в переводе «Графини Гудель фон Гудельсфельд», например). Он в целом ряде случаев отступает от содержания и формы подлинника. Все эти особенности его переводческой техники способствовали тому, что и в переводах, как и в оригинальных стихах, раскрывалось своеобразие и демократический пафос его поэзии.
Стремление раскрыть подлинные противоречия действительности, по-новому поставить тему революционера и родины, простота, ясность, разговорные интонации, широкий тематический диапазон — характерные признаки его поэзии. Творчество Плещеева подкупало органическим лиризмом, искренностью и задушевностью в выражении политической мысли. Это и сделало его видным представителем демократической лирики в России 1840—1880-х годов XIX столетия.