Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "А"

1. Добролюбов Н. А.: Благонамеренность и деятельность

Входимость: 1. Размер: 56кб.

Часть текста: говорит, конечно, не в пользу особенной оригинальности и яркости таланта автора, да и сам он, очевидно, не претендует на эти качества. Следовательно, и мы можем уволить себя от скучнейших эстетических рассуждений о достоинствах и недостатках собственно литературного таланта г. Плещеева. Мы это делали не раз и при обозрении литературной деятельности других писателей; но за иных на нас вскидывались приверженцы "вечных" красот искусства, полагающие, что о произведениях, например, гг. Тургенева или Майкова нельзя рассуждать иначе как прикидывая к ним шекспировскую и дантовскую мерку. За г. Плещеева никто, кажется, не подымется на нас: всякий понимает, что смешно, говоря об обыкновенных журнальных рассказцах, становиться на ходули и, спотыкаясь на каждом слове, важно возвещать автору и читателям сбивчивые принципы доморощенной эстетики. Мы полагаем, что этот беззубый прием неприличен также и при разборе повести г-жи Кохановской, "Первой любви" Тургенева, "Тысячи душ" г. Писемского и т. п. Но есть господа, слишком уже погрузившиеся в патриотическую эстетику и полагающие, что произведениям наших лучших талантов можно приписывать великое значение с той же самой точки зрения, с какой поставляются на удивление векам творения Гомера и Шекспира. При всем уважении к нашим первостепенным талантам мы не считаем удобным рассматривать их с такой точки, и потому, при разборе русских повестей, стихотворений и пр., мы всегда старались указывать не на "вечное и абсолютное", навеки нерушимое художество их, а на тот прямой смысл, который имеют они для нас, для нашего общества и времени. Сочинить брошюрку о том, что эпос Гомера воскрес в усовершенствованном виде в "Мертвых душах" 1 , провозгласить Лермонтова Байроном 2 , поставить Островского выше Шекспира 3 -- это все не новость в русской литературе. Да еще и не то бывало: теперь, вероятно, уже никто не помнит, кто у нас писал исторические романы лучше...

2. Пашинцев. Глава II. Прошедшее Владимира Николаевича

Входимость: 2. Размер: 21кб.

Часть текста: с своим полковым командиром, причиной которых, как говорили многие, была жена этого последнего, страстно влюбившаяся в Пашинцева. Слухи эти тем более казались вероятными, что молодой гусар обладал прекрасною наружностью и самыми изящными манерами. Образования он блестящего, правда, не получил, но на это обстоятельство смотрели тогда гораздо снисходительнее, чем нынче; и притом Пашинцев, потолкавшись между порядочными людьми, приобрел такую сноровку, такое уменье скрывать свои недостатки, что никому никогда и в голову не пришло назвать его необразованным. Вообще он мог бы выбрать девизом своим: "Слыть, а не быть", потому что в свете ему приписывались постоянно качества, которых именно у него не было. Он умел очень мило рассказать анекдот, сострить насчет ближнего, особенно если этот ближний не принадлежал к числу сильных мира сего, умел ловко вклеить в разговор цитату из модного французского романа; и прослыл он человеком умным, тогда как ум его глядел весьма недалеко. Относительно понятий о нравственности он всегда был на стороне большинства и придерживался той обыденной, узкой морали, которую можно сравнить с монетой, перебывавшею в стольких руках, что на ней совершенно изгладились все знаки, определявшие ее стоимость, но потому-то именно и успел заслужить название глубоко нравственного человека, хотя правила, руководившие им, были очень шатки и не один грешок лежал у него на совести. Ни одна лотерея в пользу бедных, ни один домашний спектакль не обходились без его участия. Он неподражаемо исполнял роли jeunes premiers {Первых любовников (фр.). } и имел приятный, хотя несильный тенор, приводивший дам в непритворный восторг, и вот про него говорили, что он человек с добрым, чувствительным сердцем, хотя доброты его только и хватало на публичную, гласную филантропию, а чувствительность проявлялась в одном пении...

3. Пашинцев. Глава V. Ухабинская публика

Входимость: 2. Размер: 39кб.

Часть текста: в собрании каждую среду), но стенам горели повсюду свечи, отчего была нестерпимая духота. Снаружи здание тоже иллюминовали, и на улице густая толпа народа любовалась на длинные ряды плошек, украшавших балкон и тротуарные тумбочки, нисколько не боясь возвратиться домой с головною болью от чада и копоти. У подъезда обнаруживалось необыкновенное движение, кареты подъезжали одна за другой, и из них с легкостью сильфид выскакивали очаровательные ухабинские дамы в необозримых кринолинах, сопровождаемые мужьями в черных фраках и белых галстуках или в серебряных и золотых эполетах. Мужья не уподоблялись сильфам, они довольно тяжеловато и с озабоченным видом ступали по устланным ковровыми половиками ступеням лестницы; на лице многих из них можно было прочесть грибоедовский стих: "Бал вещь хорошая, неволя-то горька!" Молодые, развязные кавалеры опережали мужей и жен и спешили, сбросив с себя шинель, подойти к зеркалу, висевшему в прихожей, чтобы поправить свои помятые шляпой или каской прически. Для этой надобности лежала на столике под зеркалом щетка грязноватого свойства. Зал наполнялся быстро и начинал представлять для глаз весьма живописную пестроту: розовые, голубые,...

4. Новый год ("Всем, застигнутым ненастьем... ") - Н. А. Некрасову

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: Новый год ("Всем, застигнутым ненастьем... ") - Н. А. Некрасову НОВЫЙ ГОД (Н. А. Некрасову) 1 Всем, застигнутым ненастьем, Всем, кого меж нами нет, "С Новым годом, с новым счастьем!" - Шлю сердечный я привет. Пусть его умчит с собою Ветер в дальние края - К вам, житейскою волною Унесенные друзья! Всем врагам неправды черной, Восстающим против зла, Не склоняющим покорно Перед пошлостью чела - Всем привет и всем желанье, Чтоб и новый этот год Дал вам силу на страданье, Бодрый дух среди невзгод! 2 Пестрота, и блеск, и говор... Вся горит огнями зала; "С Новым годом, с новым счастьем!" Отовсюду зазвучало. Сколько здесь приличья, такту И владеть собой уменья! Что за тонкие оттенки В рукожатьях, в поздравленье! Что изящней, благородней Их манер и разговора: Ни движений резких нету, Ни заносчивого спора!.. Вот оркестр внезапно грянул, Заглушая говор шумный; Как досадно!.. Насладиться Не дает беседой умной. Вплоть до утра всё бы слушал Я в сердечном умиленьи Эти толки - о пороках Молодого поколенья. Как правдиво негодует Убеленный сединами Муж, что юноши смеются Нынче даже... над чинами! Что прекрасное, святое Всё пятнать они готовы И что главного в них нету - Нету нравственной основы. Лезут в Гракхи, рассуждают Про аграрные законы; Небывалые повсюду "Меньших братии" слышат стоны. Что за речи золотые! Сердце радостно забьется, Как подумаю, что слушать Целый год мне их придется! 31 декабря 1861 Примечания: Новый год ("Всем, застигнутым ненастьем..."). Впервые - С, 1862, No 1, стр. 320, вместе со стих. "О, не забудь, что ты должник...", под общим заглавием "Вариации" и с посвящением Н. А. Некрасову. В С. 87 только первое стихотворение. Печ. по НС, стр. 52. Плещеев посвятил Некрасову три оригинальных стихотворения и три переводных ("Маннвельтова неделя", "Пиренеи", "Лампа"). В свою очередь Некрасов посвятил Плещееву "Три элегии". По воспоминанию А. А. Плещеева, Некрасов читал "Три элегии" на литературном вечере в Купеческом клубе "и тут же передал ему <А. Н. Плещееву> в рукописи" (см. А. А. Плещеев. Из уцелевших в памяти воспоминаний. - "Петербургская газета", 1907, 27 декабря). Гракхи, братья Тиберий и Кай (II в. до н. э.), - политические деятели Древнего Рима, боровшиеся против аристократического землевладения, за проведение аграрных законов в пользу италийского крестьянства.

5. Жёны артистов (Перевод, Доде Альфонс). Графиня Ирма

Входимость: 2. Размер: 10кб.

Часть текста: этот несколько загорелый цвет кожи, свидетельствующий о детстве, проведённом на чистом воздухе и сообщающий белокурым волосам отлив палевого шёлка, это крестьянское лицо с греческим профилем, придавали ей какую-то дикую оригинальность, которую довершала пара зелёных глаз, глядевших из-под густых бровей. Однажды, после маскарада в опере, д'Атис повёз её ужинать, и ужин этот продолжался два года. Но, хотя поэт вполне ввёл Ирму в свою жизнь, вы могли видеть из приведённого извещения, наглого и аристократического, как мало она занимала в ней места. Действительно, в этом временном супружестве женщина была не более как экономка, заведовавшая домом поэта-дворянина, со всей жестокостью своей двойной натуры крестьянки и куртизанки, и старавшаяся, какой бы то ни было ценой, сделаться необходимой. Слишком грубая и ограниченная для того, чтобы понимать гений д'Атиса, его изящные светские стихи, делавшие из него какого-то парижского Теннисона, она умела зато подчиниться всем его требованиям, свыкнуться с его пренебрежением, как будто в этой вульгарной натуре сохранилось немножко прежнего подобострастия крестьянина перед дворянином, вассала перед своим господином. Рождение ребёнка только выдвинуло ещё более ничтожность её значения в доме. Когда вдовствующая графиня д'Атис-Монс, мать поэта, женщина, принадлежавшая к высшему обществу, узнала, что у неё родился внучек, хорошенький маленький виконтик, надлежащим образом признанный своим родителем, ей страшно захотелось его увидеть и поцеловать. Разумеется, прежней чтице королевы Марии-Амелии была очень тяжела мысль,...