ОСКАРЪ АЛЬВСКІЙ.
(Oscar of Alva).
Луна плыветъ на небесахъ,
Сребрится берегъ Лоры,
Въ туманныхъ, дикихъ красотахъ
Вдали чернеютъ горы.
Умолкло все; окрестность спитъ.
Промчалось время боевъ:
Въ чертогахъ Альвы не гремитъ
Оружiе героевъ.
Какъ часто звездные лучи
Изъ тучъ, въ часы ночные,
Сребрили копья и мечи
И панцыри стальные,
Когда, презревши тишину,
Пылая духомъ мести,
Они летели на войну
Искать трофеевъ чести!
Какъ часто въ бездны этихъ скалъ,
Воитель мощный увлекалъ
Героевъ побежденныхъ!
Быстрее сыпало тогда
Свой блескъ светило ночи,
И муки смерти навсегда
Смежали храбрыхъ очи.
Въ последнiй разъ на милый светъ
Изъ тьмы они взирали,
Въ последнiй разъ луне приветъ,
Вздыхая, посылали:
Они любили -- имъ луна
Бывала утешеньемъ;
Они погибли -- имъ она
Отрадой и мученьемъ.
Исчезла слава прежнихъ летъ --
И сильные владыки,
И замокъ Альва, храмъ победъ --
Добыча павилики.
Въ забвеньи сладостныхъ певцовъ
И бродятъ лани вкругъ зубцовъ
И серны быстроноги.
Въ тяжелыхъ шлемахъ и щитахъ
Героевъ знаменитыхъ,
Въ пыли висящихъ на стенахъ
И лаврами обвитыхъ,
Гнездится дикая сова
И ветръ пустынный свищетъ;
На поле битвъ растетъ трава
И вепрь свирепый рыщетъ.
О, древнiй Альва! миръ тебе,
Ничтожности свидетель!
Со славой отдалъ долгъ судьбе
Последнiй твой владетель.
Погасъ его могучiй родъ:
Нетъ ужаса народовъ!
И звукъ мечей не потрясетъ
Твоихъ железныхъ сводовъ.
Когда зажгутся небеса,
И громъ, и вихри, и гроза
Взбунтуютъ океаны,
Какой-то голосъ роковой,
Какъ бури завыванье,
Иль голосъ тени гробовой,
Твое колеблетъ зданье.
Оскаръ! вотъ, чу! твой медный щитъ,
Воюющiй съ громами,
Носясь по воздуху звучитъ
Надъ альвскими стенами!
Вотъ твой колеблется шеломъ
На тени раздраженной,
Какъ ночью черною, крыломъ
Орлинымъ осененной.
Ходили чаши по рукамъ
Въ рожденiе Оскара;
Взвивался пламень къ облакамъ
Веселаго пожара:
Владыка Альвы ликовалъ
И бардъ избранный воспевалъ
И громъ, и вихри боевъ.
Ловецъ пернатою стрелой
Разилъ въ стремнинахъ ланей,
И рогъ гремящiй, боевой
Сзывалъ питомцевъ браней.
Призывный рогъ пленялъ ихъ слухъ,
И арфы золотыя
Восторгомъ зажигали духъ,
Какъ девы молодыя.
"О, будь невинное дитя",
Пророчилъ старый воинъ,
"Могучъ безтрепетенъ, какъ я,
Будь Ангуса достоинъ!
Да будутъ девы прославлять
Копье и мечъ Оскара!
Да будетъ злобный трепетать
Оскарова удара!"
Проходитъ годъ -- и снова пиръ:
И веселъ онъ при звуке лиръ,
И радостна дружина.
Копье ли учатъ ихъ метать --
Ихъ дикiй вепрь трепещетъ;
Стрелу ли меткую пускать --
Никто верней не мещетъ.
Еще младенцы по летамъ --
Они въ рядахъ героевъ:
По грознымъ, пагубнымъ мечамъ
Ихъ знаютъ въ вихре боевъ.
Кто первый грянулъ на враговъ?
Чьихъ странъ герои эти?
То цветъ Морвеновыхъ сыновъ,
То Ангусовы дети.
Чернее вранова крыла,
Съ небрежной красотою,
Вокругъ Оскарова чела
Власы вились волною;
Ихъ ветръ вздымалъ на раменахъ
Оскаръ былъ -- месяцъ въ облакахъ;
Алланъ -- какъ тень тумана.
Оскаръ съ безтрепетной душой
Чуждался зла и мести.
Всегда волнуемый тоской,
Алланъ былъ склоненъ къ мести.
Оскаръ, какъ искренность, не зналъ
Притворствовать искусства;
Алланъ въ душе своей скрывалъ
Завистливыя чувства.
Съ блестящей утренней звездой
Въ лазури небосклона
Равнялась гордой красотой
Царица Сутганнона.
И не одинъ герой искалъ
Супругомъ быть прекрасной --
И къ деве милой запылалъ
Оскаръ любовью страстной.
Кеннетъ и царственный венецъ --
И, въ думе радостной, отецъ
Внималъ его желанью;
Ему прiятенъ былъ союзъ
Съ коленомъ Гленнальвона:
Онъ мнилъ посредствомъ брачныхъ узъ
Соединить два трона.
Я слышу рокоты роговъ
И свадебные клики,--
То сонмы старцевъ и певцовъ
Ликуютъ вкругъ владыки.
Персты летаютъ по струнамъ,
Пылаетъ дубъ столетнiй,
И ходитъ быстро по рукамъ
Стаканъ отцовъ заветный.
Въ одеждахъ пышныхъ и цветныхъ
Герои собралися,
И въ Альве песни девъ младыхъ
И цитры раздалися.
Кипитъ въ сердцахъ восторгъ живой:
И Мора въ ткани золотой
Таитъ невольно радость.
Но где Оскаръ? Ужъ меркнетъ день,
Клубятся въ небе тучи,
Покрыла лесъ и горы тень:
Приди, ловецъ могучiй!
Луна лiетъ дрожащiй светъ
Изъ облака тумана;
Невеста ждетъ -- и нетъ ихъ, нетъ
Оскара и Аллана.
Пришелъ Алланъ, съ невестой селъ
И въ думу погрузился.
И вотъ отецъ его узрелъ:
-- "Куда Оскаръ сокрылся?
Где были вы во тьме ночной?"
-- "Гоняя лютыхъ вепрей,
Давно разстался онъ со мной
Въ кустахъ дремучихъ дебрей.
Гроза реветъ; быть можетъ, онъ
Ему прiятней зверя стонъ
Руки прелестной Моры?"
-- "Мой сынъ! любезный мой Оскаръ!"
Вскричалъ отецъ унылый:
"Где ты? где ты? какой ударъ
И мне, и Море милой!
Скорей, о воины-друзья,
Искать его спешите!
Не возражать! Въ тревоге я...
Ступай, Алланъ -- ищи его;
Пройди леса, долины!
Отдайте сына моего,
Мне верныя дружины!"
"Оскаръ, Оскаръ!"
Взываютъ звероловы,
И грозно вторитъ имъ ударъ
Въ поднебесьи громовый.
"Оскаръ!" ответствуютъ леса,
"Оскаръ!" грохочутъ волны,
И воютъ буря и гроза --
И все опять безмолвны.
Денница гонитъ мракъ ночной,
Сводъ неба прояснился.
Оскаръ не возвратился.
Приди, Оскаръ! невеста ждетъ,
Ждутъ девы молодыя!
И нетъ его -- и Ангусъ рветъ
-- "Оскаръ! предметъ моей любви!
Оскаръ, мой светлый генiй!
Ужели ты съ лица земли
Спустился въ царство теней?
Убiйца потаенный?
Открой его, открой его,
Властитель надъ вселенной!
Быть можетъ, жертва злобы, онъ
И трупъ героя обреченъ
Зверямъ на расхищенье;
Быть можетъ, змей въ его костяхъ
Белеющихъ таится,
Луною серебрится.
Не съ честью онъ, не въ битве палъ,
Но отъ руки поносной:
Сразилъ могучаго кинжалъ --
Никто слезой не ороситъ
Оскаровой могилы
И славы холмъ не посетитъ
Въ часъ полночи унылой.
"Оскаръ, Оскаръ! смежилъ ли ты
Пленительные взоры?
Правдивы ль Ангуса мечты
И Вышнему укоры?
Погибъ ли ты, сынъ милый мой,
Сдружися, смерть, сдружись со мной,
Небесъ благихъ награда!"
Такъ старецъ, мучимый тоской,
Излилъ свое волненье --
И чуждо утешенье.
Повсюду горестный влачитъ
Губительное бремя,
И редко духъ его живитъ
"Оскаръ мой живъ!" онъ льститъ себя
Надеждою прiятной
И снова мнитъ: "Несчастенъ я,--
Погибъ онъ невозвратно!"
То меркнутъ, то пылаютъ,--
Печаль съ отрадой на челе
У Ангуса сiяютъ.
Бегутъ за днемъ другiе дни
И кроютъ будущность они
Завесою туманной.
Плыветъ луна; проходитъ годъ --
"Оскаръ не возвратится!"
И менее крушится.
Оскара нетъ; Алланъ при немъ:
Онъ дней его опора
И тайнымъ, пламеннымъ огнемъ
Подобный брату красотой
И -- девъ очарованье
Привлекъ онъ Моры молодой
Летучее вниманье.
"Оскара нетъ, Оскаръ убитъ --
И ждать его напрасно",
Стыдливо дева говоритъ,
Сгарая негой страстной:
"Когда жъ онъ живъ, то, можетъ быть,
Люблю его, клянусь любить
Прекраснаго Аллана!"
-- "Алланъ и Мора! годъ одинъ",
Имъ старецъ отвечаетъ:
"Продлите годъ: погибшiй сынъ
Мне сердце сокрушаетъ!
Чрезъ годъ и ваши и мои
Исполнятся желанья:
Я самъ назначу день любви
".
Проходитъ годъ. Ночная тень
Туманитъ лесъ и горы --
И вотъ насталъ желанный день
Для юноши и Моры.
Светило золотое;
Быстрей во взорахъ ихъ горитъ
Веселiе живое.
Я слышу рокоты роговъ
То сонмы старцевъ и певцовъ
Ликуютъ вкругъ владыки.
Персты летаютъ по струнамъ,
Пылаетъ дубъ столетнiй
Стаканъ отцовъ заветный.
Въ одеждахъ пышныхъ и цветныхъ
Герои собралися,
И въ Альве песни девъ младыхъ
Забыта горесть прежнихъ дней:
Все пьютъ блаженства сладость --
И, средь торжественныхъ огней,
Таитъ невеста радость.
Черты его вселяютъ:
Вражда и месть въ его очахъ,
Какъ молнiи, сверкаютъ.
Незнаемъ онъ, не Альвы сынъ,
И селъ отъ всехъ вдали одинъ,
Исполненъ тяжкой думы.
Окрестъ раменъ его обвитъ
Плащъ черный и широкiй;
Шеломъ его высокiй.
Слова его -- какъ гулъ вдали.
Какъ громъ передъ грозою;
Едва касается земли
Ужъ полночь. Гости за столомъ;
Живее арфы звуки;
И кубокъ съ дедовскимъ виномъ
Изъ рукъ летаетъ въ руки.
Поють во славу Моры,
Стремятся радостные къ нимъ
Приветствiя и взоры.
И вдругъ, какъ бурная волна,
И воцарилась тишина,
И трепетъ повсеместный.
Умолкъ веселый шумъ речей
И свадебные клики;
И Моры, и владыми.
-- "Старикъ", сказалъ онъ: "вкругъ тебя,
Какъ звезды вкругъ тумана,
Пируютъ верные друзья
Я пилъ за здравiе его --
Счастливаго супруга:
Пей ты за здравье моего
Товарища и друга.
Оскаръ не разделяетъ
Веселья брата своего?
Зачемъ не поминаетъ
Никто о доблестномъ ловце?
Зачемъ не здесь онъ -- при отце?
Реши мое сомненье!"
--"Оскаръ где?" Ангусъ отвечалъ,
И сердце въ немъ забилось,
Слеза изъ глазъ скатилась.
"Давно, мой другъ, Оскара нетъ!
Где онъ -- никто не знаетъ;
Лишь онъ одинъ на склоне летъ
".
-- "Лишь онъ одинъ тебя забылъ?"
Съ улыбкою ужасной
Свирепый воинъ возразилъ:
"А можетъ быть напрасно
И намъ бы о герое
Беседовать, какъ о живомъ,
Въ пиру, при шумномъ рое.
Наполни кубокъ свой виномъ --
Изъ рукъ въ другiя за столомъ:
Оскара онъ приводитъ
На память любящимъ его.
Итакъ, провозглашаю:
Оскара выпиваю!"
-- "Я пью", ответствуетъ старикъ,
"За здравiе Оскара!"
И загремелъ всеобщiй кликъ:
"За здравiе Оскара!"
-- "Оскаръ въ душе моей живетъ",
Сказалъ старикъ, "какъ прежде,
И если живъ онъ, то придетъ:
Я верю сей надежде!"
"Придетъ иль нетъ -- но что жъ Алланъ
Не пьетъ вина со мною,
И держитъ полный свой стаканъ
Дрожащею рукою?
И отчего, Оскаровъ братъ,
Иль ты не можешь и не радъ
Исполнить предложенье?
Какой тебя волнуетъ страхъ?
Мы пили -- не робели?"
Аллана помертвели.
Течетъ съ лица холодный потъ;
На всехъ взоръ дикiй мещетъ;
Къ устамъ подноситъ и не пьетъ --
-- "Чего не пьешь, Алланъ?-- И такъ
Любви весьма не лестной
Ты показалъ намъ явный знакъ!"
Воскликнулъ неизвестный.
"Я вижу -- хочешь честь воздать
Геройскому ты праху;
Но на челе твоемъ печать
Не радости, а страха".
Алланъ неверною рукой,
Подноситъ кубокъ круговой
Къ устамъ своимъ дрожащимъ.
-- "Я пью", сказалъ, "за моего
Любезнаго Оскара!"
Какъ будто отъ удара.
-- "Я слышу голосъ: это онъ --
Братоубiйца злобный!"
Раздался вдругъ протяжный стонъ
"Убiйца мой!" отозвалось
По всемъ концамъ собранья,
И съ страшнымъ гуломъ потряслось
Стремительно все зданье.
Загрохотали громы,
И сталъ незримъ въ кругу гостей
Чудесный незнакомый,
И отвратительный фантомъ,
Предсталъ, одеянный плащомъ
Широкимъ и багровымъ.
Изъ подъ полы огромный мечъ,
Кинжалъ и рогъ блистаютъ,
Съ шелома упадаютъ;
Зiяетъ рана на его
Груди окровавленной,
И страшны бледное чело
Съ приветомъ хладнымъ и немымъ
На старца онъ взираетъ,
И, взоръ осклабивъ, передъ нимъ
Колено преклоняетъ,
Запекшуюся рану
Безъ чувствъ простертому, среди
Друзей своихъ, Аллану.
Вновь громы въ мрачныхъ облакахъ
Щиты и латы на стенахъ
Протяжно зазвенели --
И тень въ ужасной красоте,
Одеянная тучей,
Какъ метеоръ летучiй.
Разстроенъ пиръ; соборъ гостей
Умолкъ, безмолвенъ въ страхе.
Но кто -- не Ангусъ ли -- кто сей,
Нетъ, дни владыки спасены:
Онъ жить не перестанетъ;
Но дни Аллана сочтены:
Онъ более не встанетъ.
Убiйцей трупъ Оскара,
И ветръ власы его носилъ
Въ долине Глентанара.
Не въ битве жизнь окончилъ онъ,
Венчанный славой, пораженъ,
Но братнею стрелою.
Какъ въ летнiй зной увядшiй цветъ.
Онъ палъ, войны питомецъ
Ужасный незнакомецъ,
Никемъ неузнанный, исчезъ.
Другое привиденье,
Какъ было признано -- съ небесъ
Прошли твои златые дни,
Невеста гроба, Мора!
Не узрятъ более они
Имъ пагубнаго взора.
Печальна и уныла!
Взгляни сюда: сей холмъ крутой --
Алланова могила!
Какiе барды воспоютъ
И позднимъ летамъ предадутъ
Конецъ его ужасный?
Какой возвышенный певецъ
Возвышенныхъ деянiй
На урну злодеянiй?
Пади венокъ поэта въ прахъ!
Ты -- не награда злобе:
Одно добро живетъ въ векахъ.
Напрасно жалости злодей
У менестреля проситъ:
Проклятье брата и людей
Мольбы его разноситъ.
"Сюжетъ этой баллады заимствованъ изъ исторiи Іеронимо и Лоренци въ первой части Шиллерова "Духовидца" {См. Шиллерь подъ ред. Венгерова т. III, стр. 357--364.}. Въ ней есть также некоторое сходство съ одной сценой III действiя "Макбета". (Байронъ).