КУЧКЕ НЕВЕЛИКОДУШНЫХЪ КРИТИКОВЪ.
(То а knot of ungenerous critics).
Бранись, бранись, ватага злая!
Для васъ не пелъ ведь никогда я.
Раскрылась Злость: давай бранить
Стихи, которыхъ оценить
Она не можетъ! Ей сродни вы,--
Зовите жъ злобные мотивы
На помощь жалу, что насквозь
Съ душою вашею срослось!
Надежды юности давите,
Насколько вашихъ хватитъ силъ;
Душою лживою кривите,
Но Правды голосъ не зовите:
Кто ей певцомъ природнымъ былъ,
Того казнить она не будетъ,
Жреца поддержитъ своего
Хоть за намеренья его,
А васъ отвергнетъ и осудитъ!
На пестрый свой алтарь моленье
Принявъ, какъ жрицамъ, вамъ она
Пошлетъ свое благословенье.
Смотрите: вотъ она стоитъ
Съ волшебнымъ зеркаломъ, въ которомъ
Рядъ образовъ, меняя видъ,
Проходитъ передъ нашимъ взоромъ;
Склонясь, примите талисманъ:
Онъ вамъ поможетъ плесть обманъ;
Блестящiй даръ, онъ вамъ уместенъ:
Пусть будетъ публике известенъ!
Чтобъ не случилася беда,
У всехъ злой ликъ прикрытъ личиной
(А Правда, мой оплотъ единый,
Беды не труситъ никогда).
"Вотъ имя девы въ искаженьи,
А вотъ -- поэта грешный пылъ;
Какъ фосфоръ, тлеетъ онъ въ томленьи,
Но быстро гаснетъ, хоть грозилъ".
"вздоръ, нимало
Не страшно! Пусть кометы видъ
Васъ, девы, праздно не страшитъ;
Ведь это -- зеркало скандала;
Блестящiй этотъ метеоръ
Обманомъ лишь пугаетъ взоръ;
Приблизьтесь, троньте,-- остается
Холоднымъ онъ; блеститъ, не жжется".
И мигомъ зеркала ужъ нетъ;
Поблекъ обмана блескъ и цветъ;
А слуги Лжи предъ Правдой, грозно
Возставшею, бегутъ, но поздно:
Итурiилово копье,
Поднявъ, велитъ лицо свое
Врагамъ она открыть, забрало,
Срывая съ нихъ, чтобъ ихъ предать
Позору. Что же намъ предстало?
Пока сбираются бежать,--
Все видъ свой приняли природный;
И вотъ, какъ вождь толпы негодной,
Стоитъ, дородна и полна;
Ужасной яростью пылая,
Зоветъ ко мщенiю она;
Почтенный возрастъ свой желая
Отъ искушенiй уберечь,
Она, приличье забывая,
Ведетъ несдержанную речь.
Какое детище родное
Хранить должна она, какъ мать,
И чью невинность охранять?
Иль горе, можетъ быть, большое
Ей въ томъ, что юноша иной
Утратитъ миръ свой и покой?
Чемъ ей любовный стихъ опасенъ?
Ея года прошли: любовь
Ея ужъ не коснется вновь
И страхъ ея совсемъ напрасенъ;
Не прилетитъ Амуръ, увы,
Чтобъ виться вкругъ ея главы.
И меркнетъ, тучами объято;
Стремился съ песнею моей
Я къ темъ, кто чувствуетъ,-- не къ ней.
Отдельный стихъ мой безтолково
Схвативъ, не дочитавъ притомъ
Она непрошеннымъ судомъ
Сейчасъ казнитъ меня сурово.
Да! За единый стихъ поэтъ
Ужъ осужденъ,-- пощады нетъ!
Хотя меня она не знаетъ,
Едва увидевъ, проклинаетъ.
Безмерной гордостью рожденъ,
Подобный судъ -- что значитъ онъ?
Умомъ обиженной матроне
Судить уместно ль въ этомъ тоне?
А остальной толпы составъ,
Цензурнымъ ражемъ воспылавъ,
Во всемъ ей веренъ и покоренъ,
Правдивъ ли судъ ея иль вздоренъ.
Чтобъ эту банду проучить,
Что, словъ своихъ сказать не смея,
Ей вторитъ, правды не жалея?
Бранись, бранись, бездушный сбродъ,
Ея внушеньямъ поддаваясь
И за щитомъ ея скрываясь:
Кто что посеялъ, то пожнетъ!
Напрасно тернiй на дорогу
Вы мне спешите накидать:
Я благодарность вамъ воздать
Обязанъ; вы мне на подмогу
Явились; брань такихъ, какъ вы,
Усилитъ только шумъ молвы;
Заблещетъ ярче солнце славы,
Затмитъ светъ критики лукавый,
Разгонитъ зависти весь мракъ!
Впередъ смелей,-- вашъ каждый шагъ
Полезенъ мне: чемъ злоба жарче,
Темъ краски все сiяютъ ярче.
Успеха вамъ онъ не доставитъ.
И только лишь меня прославитъ.
Цензура -- вамъ, а слава -- мне!
Примечания:
писалъ Пиготу, 13 января 1807 г.: "Злополучные стихи къ моей бедной Мери обратили на себя некоторое вниманiе пожилыхъ лэди. Я не включилъ его въ этотъ сборникъ, такъ какъ меня и безъ того уже ославили распутнейшимъ изъ грешниковъ,-- "молодымъ мавромъ".