Поиск по творчеству и критике
Cлово "1876"
Входимость: 2. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 39кб.
Часть текста: в конце должна компрометировать их серьезность,-- и стихам, каковы бы они ни были, совершенно был загражден вход в важные ежемесячные издания. Начинающим поэтам приходилось печатать свои опыты в жалких газетах, вроде "Литературной" или "Иллюстрации". Конечно, после того как смолкли голоса Лермонтова и Кольцова, трудно было находить отраду во виршах Грекова, Красова, Бернета и тому подобных стихотворцев. Впрочем -- виноваты,-- это были уж не начинающие поэты; для них был приют в находившейся при последнем издыхании (которое продолжается -- увы! и доднесь) "Библиотеке для чтения". Для поэтов получше поименованных открыты были, пожалуй, еще страницы "Москвитянина"; но здесь не особенно лестно было затесаться в соседство с гг. Михаилом Дмитриевым, Федором Глинкой, а иногда и с посмертными творениями какого-нибудь древнего Шатрова. Как бы то ни было, но в последнем журнале был единственный приют для даровитых молодых поэтов, за которыми признавались достоинства и теми журналами, которые отказывались...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: мог терпеть он спину гнуть, Любил он бедный класс, Любил помещиков кольнуть Сатирой злой подчас. И Жоржем Зандом и Леру Был страстно увлечен, Мужей он поучал добру, Развить старался жен. Когда же друга моего Толкнула в глушь судьба, Он думал - закалит его С невежеством борьба. Всех лихоимцев, подлецов Мечтал он быть грозой; И за права сирот и вдов Клялся стоять горой. Но, ах! грядущее от нас Густой скрывает мрак; Не думал он, что близок час Вступить в законный брак. Хоть предавал проклятью он Пустой, бездушный свет, Но был в губернии пленен Девицей в тридцать лет. Она была иных идей... Ей не был Занд знаком, Но дали триста душ за ней И трехэтажный дом. Женился он, ему пришлась По сердцу жизнь сам-друг... Жена ввела его тотчас В губернский высший круг. И стал обеды он давать, И почитал за честь, Когда к нему съезжалась знать, Чтоб хорошо поесть. И если в дом к нему порой Являлся генерал, Его, от счастья сам не свой, Он на крыльце встречал. Жена крутой имела нрав; А дом и триста душ Давали ей так много прав... И покорился муж. Хоть иногда еще карал Он зло в кругу друзей, Но снисходительней взирал На слабости людей. Хоть не утратил он вполне Могучий слова дар, Но как-то стынул при жене Его душевный жар. Бывало, только заведет О крепостных он спор, Глядишь, и зажимает рот Ему супруги взор. И встретил я его потом В губернии другой; Он был с порядочным брюшком И чин имел большой. Пред ним чиновный весь народ И...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: ("Люби, пока любить ты можешь... ") - Фердинанд Фрейлиграт Люби, пока любить ты можешь, Иль час ударит роковой, И станешь с поздним сожаленьем Ты над могилой дорогой. О, сторожи, чтоб сердце свято Любовь хранило, берегло, Пока его другое любит И неизменно и тепло. Тем, чья душа тебе открыта, О, дай им больше, больше дай! Чтоб каждый миг дарил им счастье, Ни одного не отравляй! И сторожи, чтоб слов обидных Порой язык не произнес; О боже! он сказал без злобы, А друга взор уж полон слез! Люби, пока любить ты можешь, Иль час ударит роковой, И станешь с поздним сожаленьем Ты над могилой дорогой! Вот ты стоишь над ней уныло; На грудь поникла голова; Всё, что любил, - навек сокрыла Густая влажная трава. Ты говоришь: "Хоть на мгновенье Взгляни; изныла грудь моя! Прости язвительное слово, Его сказал без злобы я!" Но друг не видит и не слышит, В твои объятья не спешит. С улыбкой кроткою, как прежде, "Прощаю всё" не говорит! Да! ты прощен... но много, много Твоя язвительная речь Мгновений другу отравила, Пока успел он в землю лечь. Люби, пока любить ты можешь, Иль час ударит роковой, И станешь с поздним сожаленьем Ты над могилой дорогой! 21 сентября 1858 Примечания: Фрейлиграт Фердинанд (1810-1876) -...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Воспоминание ВОСПОМИНАНИЕ Посреди людского шума И томящей суеты Часто вижу пред собою Вдруг я мертвые черты... Очи впалые закрыты, Плотно сомкнуты уста, Но еще не отлетела От почившей красота... Пламя свеч, вокруг горящих, На лице у ней дрожит, Словно всё еще румянец Не сошел с ее ланит. Я отвесть не в силах взгляда От спокойного лица, И тоске, гнетущей сердце, Меры нет и нет конца... Помню я, когда сокрыли Навсегда ее от глаз... О! как мне взглянуть хотелось На нее еще хоть раз! Помню я, как промелькнула Быстро в памяти моей Вереница безмятежно Прожитых счастливых дней... И понятней с каждым годом Становилось мне потом Слово, сказанное миру "Ада" сумрачным певцом: Что тяжеле мук для сердца, Что ужасней пытки нет, Как о днях былого счастья Вспоминать в годины бед!.. <1875> Примечания: Воспоминание. Впервые - "Пчела", 1876, 1 июня, стр. 242. "Ада" сумрачным певцом. "Ад" - первая часть "Божественной комедии" Данте. Последнее четверостишие - перефразировка Данте: "Нет больше горя, чем воспоминание о счастливом времени среди несчастья".
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: подняли с шумом. Явился фигляр на подмостках; Лицо нарумянено густо, И пестрый костюм его в блестках. Старик с головой поседевшей, Достоин он слез, а не смеху! В могилу глядишь ты, а должен Ломаться толпе на потеху! И хохот ее - это хохот Над близким концом человека, Над бедной его сединою - Награда печального века. Всё - даже и милое сердцу - С летами старик забывает; А бедный фигляр всяким вздором, Кряхтя, себе мозг набивает. В прощальный лишь миг приподымет Старик одряхлевшие руки, Когда вкруг него, на коленях, Стоят его дети и внуки. Без устали руки фигляра Бьют в такт пустозвонным куплетам, И сколько усилий, чтоб вызвать У зрителей хохот при этом! Болят твои старые кости, И тело кривляться устало, Не прочь ты заплакать, пожалуй, Лишь только б толпа хохотала! Старик опускается в кресло. "Ага! Это лени поблажка! - В толпе восклицают со смехом. - Знать, любит покой старикашка!" И голосом слабым, беззвучным Он свой монолог начинает; Ворчанье кругом: "Видно, роли Фигляр хорошенько не знает!" Он тише и тише бормочет; Нет связи в речах и значенья, И вдруг, не докончивши слова, Замолк и сидит без движенья. Звенит колокольчик за сценой: То слышится звон погребальный! Толпа недовольная свищет: То плач над умершим прощальный! Душа старика отлетела - И только густые румяна По-прежнему лгали; но тщетно: Никто уж не верил обману. Как надпись на камне могильном, Они на лице говорили, Что ложь и притворство уделом Фигляра несчастного были. Дерев намалеванных ветки Не будут шуметь над могилой, И месяц, напитанный маслом, Над ней не засветит уныло. Когда старика обступили, Из труппы вдруг голос раздался: "Тот честный боец, кто с оружьем На поле сраженья остался!" Лавровый венок из бумаги, Измятый, засаленный, старый, Как древняя муза, служанка Кладет на седины фигляра. Снести бедняка на кладбище Носильщиков двух подрядили; Никто не смеялся, не плакал, Когда его в землю зарыли....