Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Q"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: ("Как дети иль рабы, преданию послушны... ") ДУМА Как дети иль рабы, преданию послушны, Как часто в жизни мы бываем равнодушны К тому, что сердце нам должно бы разрывать, Что слезы из очей должно бы исторгать. Мы плакать не хотим, мы не хотим терзаться И предрассудкам казнь в сомнениях искать; Не лучше ль слепо им во всем повиноваться, А в бедствиях судьбу спокойно обвинять! И, мимо жертв идя шумящею толпою, Вздыхать и говорить: так велено судьбою! Когда же совесть вдруг, проснувшись, скажет нам: "Виновник бед своих - ты, жалкий смертный, сам... Ты глух, как истукан, на глас мой оставался И, призрака создав, ему повиновался!" - Вопль сердца заглушить мы поспешим скорей, Чтобы не отравить покоя наших дней! Когда ж среди толпы является порою Пророк с могучею, великою душою, С глаголом истины священной на устах, - Увы, отвержен он! Толпа в его словах Учения любви и правды не находит... Ей кажется стыдом речам его внимать, И, вдохновенный, он когда начнет вещать - С насмешкой каждый прочь, махнув рукой, отходит. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 1844 Примечания: Дума ("Как дети иль рабы, преданию послушны..."). Впервые - С, 1844, No 5, стр. 229, с двумя эпиграфами: 1. "Да помилуйте: наши предки так делали, а разве они были глупее нас?" Подслушанная фраза. 2. Vieux soldats de plomb, que nous sommes, Au cordon nous alignons tous. - Si des rangs sortent quelques hommes, Tous nous crions: a bas les fous. ("Мы, старые оловянные солдатики, всех выстраиваем в ряды по шнурку. Если кто-нибудь выходит из рядов, мы кричим: "Долой безумцев!"). Эти строки взяты из популярного в среде петрашевцев стихотворения Беранже "Безумцы", в котором французский поэт прославлял учителей...
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: ковровыми половиками ступеням лестницы; на лице многих из них можно было прочесть грибоедовский стих: "Бал вещь хорошая, неволя-то горька!" Молодые, развязные кавалеры опережали мужей и жен и спешили, сбросив с себя шинель, подойти к зеркалу, висевшему в прихожей, чтобы поправить свои помятые шляпой или каской прически. Для этой надобности лежала на столике под зеркалом щетка грязноватого свойства. Зал наполнялся быстро и начинал представлять для глаз весьма живописную пестроту: розовые, голубые, белые платья, аксельбанты, красные панталоны, звезды на фраках и на мундирах, Станиславы на шее, Станиславы в петличках, белые бурнусы на синих кафтанах, даже один гусарский доломан и один черкесский чекмень, усы, бакенбарды, лысины, убеленные сединами старцы и старицы, цветущие здравием юноши с проборами посередине головы, с проборами на затылке, с проборами сбоку, цветы, ленты, колосья, обнаженные плечи, пухленькие и тощие,-- словом, было от чего зарябить в глазах, закружиться в голове. И все так изящно, прилично, нигде карикатурной фигуры, нигде допотопного чепца, нигде безвкусного сочетания цветов. Самый придирчивый столичный франт, окинув пытливым взором это многолюдное общество, сквозь вставленную в глаз лорнетку, не нашел бы ничего провинциального, отсталого; от всего веяло модой, утонченным вкусом, знакомством с столицей, словом -- просвещением! Запах от различных духов, которыми были пропитаны носовые платки, как дамские, так и мужские, и от московской и петербургской помады, которою, кажется, также не брезговали оба пола, запах этот, говорю я, наполняя воздух зала, раздражал нервы и производил что-то вроде опьянения. Оркестр еще молчал, и капельмейстер, в длиннейшем белом жилете, с волнением посматривал в прихожую. В...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: ПЕВИЦЕ (Виардо Гарсии) Fille de la douleur, harmonie, harmonie, - Langue que pour l'arnour inventu le genie, Qui nous vint d'ltalie et qui lui vint des cieux. Alfred Musset {*} Нет! не забыть мне вас, пленительные звуки, Как первых сладких слез любви мне не забыть! Когда внимал я вам, в груди смирялись муки, И снова был готов я верить и любить! Мне не забыть ее... То жрицей вдохновенной, Широколиственным покрытая венком, Она являлась мне... и пела гимн священный, А взор ее горел божественным огнем... То бледный образ в ней я видел Десдемоны, Когда она, склонясь над арфой золотой, Об иве пела песнь... и прерывали стоны Унылый перелив старинной песни той. Как глубоко она постигла, изучила Того, кто знал людей и тайны их сердец; И если бы восстал великий из могилы, Он на чело ее надел бы свой венец. Порой являлась мне Розина молодая И страстная, как ночь страны ее родной... И, голосу ее волшебному внимая, В тот благодатный край стремился я душой, Где всё чарует слух, всё восхищает взоры, Где вечной синевой блистает неба свод, Где свищут соловьи на ветвях сикоморы И кипариса тень дрожит на...
Входимость: 1. Размер: 72кб.
Часть текста: приходило к концу. Нужно было собираться в дорогу. Владимиру Николаевичу было жаль Нади, которой привязанность к нему росла не по дням, а по часам; и он несколько раз подумывал, не подать ли рапорт о болезни; но потом, обсудив хорошенько свое положение, приходил к заключению, что ведь это ровно ни к чему не поведет, что надо же когда-нибудь расстаться и что даже чем скорее, тем лучше. Ему стоило сказать одно слово, и Надя готова была ему отдаться вполне, беззаветно, но он удерживался произносить это слово, не желая иметь лишний проступок на совести, или, может быть, просто потому, что у него не хватало на это смелости. Он уж и без того боялся, чтобы слух об его отношениях к Наде не дошел до Глыбиных. В уездном городе уже ходили разные толки, не совсем благоприятные для Нади. Никто не мог довольно надивиться, что Андрей Андреевич, такой смирный и трезвый, вдруг начал пьянствовать и буянить, и когда Варвара Кузьминишна по секрету рассказала гостям, что Наденькиному жениху отказали, узнавши о его дурном поведении, гости молчали и как-то недоверчиво покачивали головой, а потом, возвратись домой, задавали себе вопрос, не от того ли жених и с пути-то сбился, что ему отказали? Однажды утром, гуляя и проходя мимо почтовой станции, находившейся в полуверсте от города, Владимир Николаевич увидел у крыльца ее великолепную дорожную карету, в которую впрягали шестерку лошадей. Станционный смотритель в форменном сюртуке и без шапки суетился около экипажа, понукал ямщиков и даже сам перелаживал постромки. -- Кто это проезжает?-- обратился к нему с вопросом Пашинцев. -- Отставной ротмистр Гагин, губернатору родственник доводится, на службу в Ухабинск едет. -- А вы почему знаете, что родственник? -- Люди сказывали-с. -- Что ж, семейный? -- С супругой. В эту минуту...
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Часть текста: помолчав немного, прибавила Авдотья Федоровна,-- она умела заставить любить себя. -- И слезы навернулись на глазах говорившей. -- Очень, очень рада. Что ж вы к нам, на время или совсем? -- Все зависит от обстоятельств,-- отвечал Владимир Николаевич, тронутый воспоминанием о матери. -- Думаю, что скорей совсем -- Конечно, совсем,-- возразил Глыбин. -- Владимир Николаевич служить здесь хочет. -- Доброе дело, доброе дело,-- сказала Авдотья Федоровна. -- И жить будет у нас. Я к тебе не писал об этом, потому что некогда было Позаботься же приготовить ему комнату -- ту, что рядом с библиотекой; она ведь не занята? -- Нет, нет, не занята. Распоряжусь тотчас. Как я рада, право! -- И Глыбина вышла из комнаты. -- А вот моя дочурка, Владимир Николаич,-- сказал Глыбин, обнявши Лизу,-- рекомендую, видите какая, только что не переросла отца Владимир Николаевич, поклонившись еще раз, произнес какую-то очень ловко составленную французскую фразу, смысл которой был тот, что он желал бы, чтобы семейство Лизы считало его не чужим себе и чтобы Лиза видела в нем брата, как ее мать видела сестру в его матери. Эту фразу он долго обдумывал дорогой и заучил в нескольких редакциях, прилаживая к разным обстоятельствам, которые могли, по его соображениям, сопровождать прием его у Глыбиных. Хотя каждая из ухабинских барышень на месте Лизы непременно бы после этой фразы пришла в восторг от Владимира Николаевича и, улучив удобную...